Под Моле Антонеллиана

В истории Турина, одного из самых упорядоченных городов Италии, прослеживается тонкая нить иррациональности. Именно эта нить связывает Гуарино Гуарини, монаха-архитектора, который спроектировал для Плащаницы один из самых мистических куполов всего периода барокко, с дизайнером Карло Моллино, уклончивым, эксцентричным, едким. И, конечно, она проходит через Алессандро Антонелли, который оставил городу здание Моле («Громада»), ставшее одним из символов города, а до 1908 года бывшее самым высоким кирпичным зданием в мире. Стоит упомянуть и такой маленький шедевр нерациональности, как Casa Scaccabarozzi. Это здание туринцы иронично прозвали «ломтиком поленты»: оно настолько узкое, что в некоторых ракурсах выглядит состоящим из одного тонкого фасада, полностью оформленного. Чистый театр. 
Здание, в котором находится эта квартира, также было спроектировано Антонелли в середине XIX века. Его подпись можно видеть на уличном фасаде, в череде архитектурных элементов, и во дворе, тоже решенном как игра декораций. За годы своего существования здание претерпело ряд изменений: в начале ХХ века вдобавок к первоначальной лестнице, обслуживающей все уровни здания, была построена дополнительная лестница, ведущая в приемные на втором этаже, более торжественная, чем прежняя; а примерно в 1930-х годах рядом со старыми конюшнями пристроили мастерскую-лабораторию. 
Именно здесь один туринский архитектор разместил свое жилище, переосмыслив помещения с дизайнерской строгостью и оригинальностью, придав им новые функции и в то же время интеллектуально интерпретировав историю здания. Квартира устроена прямо в старой мастерской; только кухня расположена в неоклассическом крыле здания. Дневная зона состоит из ряда помещений, соединенных плавными переходами: столовая отделена от входного коридора стеклянной стеной с прозрачными и цветными панелями (напоминая в абстрактном и современном ключе великолепный фасад XIX века вокзала Порта-Нуова, расположенного неподалеку); из столовой большой арочный проем ведет в гостиную, разделенную на зону для просмотра телевизора и уголок для бесед. 
Вся дневная зона и спальни выходят во внутренний дворик, который в хорошую погоду становится естественным продолжением дома; эта непрерывность подчеркивается тем, что часть внешнего пространства имеет цементное покрытие, как и помещения внутри дома. 
Отделка и материалы играют важную роль. Например, паркетный пол в прихожей, отражающий исторический дух здания, резко прерывается - даже посередине комнаты, как в столовой - и уступает место затертому цементу, заглаженному специальной машинкой с вращающимися элементами; ламинат индустриального стиля соседствует с ценными породами дерева типа американского ореха или с мрамором Калакатта. Кроме того, все они вступают в диалог со старой кирпичной стеной здания, которая, как задник в театре, ограничивает пространство внутреннего дворика. 
Дерево, присутствующее в гостиной в виде стенных панелей, в которые встроены мебель и функциональные элементы, является одной из доминирующих нот всего проекта. Вместе с окраской кремового, орехового и табачного цвета с акцентами зеленого и иссиня-зеленого. В результате получилась коробка, которая только на первый взгляд кажется нейтральной, но в реальности играет на точно выверенном равновесии. Как будто в этих сопоставлениях, в этих неожиданных асимметриях слышится отдаленное эхо той утонченной иррациональности Турина, о которой упоминалось выше: рафинированная эклектика здесь воплощенна в изысканной игре контрастов и равновесий. Перестройка, в которой современный стиль ведет непрерывный увлекательный диалог с историей.